Гость номера
Заметки театрального зрителя
Автор — Мария Вернер
Совершенно неважно, сколько вам лет, и с какой целью вы пришли сегодня в театр. Если на сцене будет Ирина Соколова, вы точно не сбежите в антракте, поверите в чудо и придёте еще.
«О ней всегда было трудно писать. Так сложно бывает писать об исключительных, необъяснимых явлениях природы, а Ирина Соколова — точно исключительное и необъяснимое». Марина Дмитревская (ПТЖ, декабрь 2010)
— Так что же, Конек-Горбунок ненастоящий?
Мне шесть, и я уже знаю, что Деда Мороза не существует, а мультики рисуют, а не снимают. Но в то, что сейчас на сцене я видела актрису травести Ирину Соколову в роли Конька, а не само сказочное существо, поверить почему-то никак не получается.
В ТЮЗе я всегда забывала дышать… То, что происходило на сцене, волшебным образом перемещалось в зал, а потом, уже со мной, обратно.
Тот, мой ТЮЗ, та, моя Ирина Соколова, жили по неизбывному правилу — для детей надо играть так же хорошо, как для взрослых, только лучше. Надо светиться изнутри. Мало перевоплощаться, надо превращаться! Видимо, поэтому — всего три шага по сцене, и начиналось Чудо. Наше, только наше, Ленинградское Чудо!
«Тимми, ровесник мамонта». «Кошка, которая гуляла сама по себе». «Конёк-Горбунок».
ТЮЗ. Фото из архива театра ТЮЗ. Фото из архива театра ТЮЗ. Фото из архива театра
— Я вся из Ленинграда, несмотря на то, что родилась в Мурманске. История нашей семьи похожа на сотни тысяч историй других семей, переживших 37-ой год. Дед был проректором консерватории по хозяйственной части. Где-то рассказал анекдот… Вскоре последовал арест. Колыма. Бабушка с двумя дочерьми, мамой и ее сестрой, поехала было за ним, да поняла, что в бараке и на одной рыбе с детьми не прожить. Да и отношение к «политическим» было ужасающим. Вернулась обратно в Ленинград. Квартира при консерватории, в которой они жили до ареста деда, стояла опечатанной. Семье «врага народа» оказалось негде жить и работать. Пришлось срочно уезжать. Выбор пал на Мурманск. Местный драматический театр с радостью принял на работу бабушку, которая изумительно шила и хорошо знала «исторический костюм». Маму тоже взяли во вспомсостав труппы. Суровая ирония судьбы привела всю семью обратно в Ленинград незадолго до начала блокады. И опять пришлось уезжать. Покидать родной город для того, чтобы выжить. Отправлялся последний эшелон по Дороге Жизни. Машин не хватало. Я и мамина сестра были почти при смерти. Люди нас толкали и кричали: «Не сажайте их в машину, они все равно не доедут, только место займут». Мама прижала меня к груди так крепко, что когда мы прибыли на место, не могла разнять рук. Вернулись в Мурманск. В 42-м под Сталинградом погиб отец. Три женщины – мама, тетя и бабуля вынянчили меня, выкормили. До трех лет я не ходила, боялись, что и не пойду. Но я пошла. И в пять лет сыграла свою первую роль гномика в сказке «Золушка». Помню все досконально. После фразы «Из колодца, из пруда, гномы-карлики, сюда!» меня подталкивали под попу, я вылезала из «колодца», в руках у меня был ларчик с хрустальными туфельками. По сценарию мне нужно было пробежать три круга по сцене. Помню до сих пор слова режиссера: «Ирка, смотри на дирижера! Как махнет палочкой, села, встала, убежала!» Пройдет 65 лет и правнучка Лиза на вечере, посвященном моему юбилею, вот так же будет нарезать круги по сцене. А потом, чуть повзрослев, и только переступив порог театра, спрашивать с замиранием сердца: «Бабушка, а можно мне сейчас выйти на сцену?» Объясняю, что на сцену сейчас никак нельзя, там репетиция. «Бабушка! — восклицает ребенок, — ты не понимаешь! Это же моя жизнь!» А я понимаю, отлично понимаю.
Маленького зрителя обмануть практически невозможно. Можно удивить или усыпить бдительность, но ненадолго. ТЮЗу, тому ТЮЗу удавалось проникнуть вглубь. Там царила такая свобода, которой не было ни дома, ни в школе. Там говорили о важном, о главном, о нравственном, но не досаждая, не менторски, а как-то очень просто и по-дружески. Там безусловно воспитывали… И именно в этом зрительном зале дети позволяли себя воспитывать, не сопротивляясь такому надоевшему нудному процессу. В молодых и каких-то невозможно красивых артистах было столько озорства и фантазии, что маленький зритель понимал — они наши, только наши! А нашим нельзя не верить.
«Последний срок». Театр Ковчег. «Баба Шанель». Театр Русская «Фальшивый купон».
Фото Руслана Русалкина Антреприза им. А.Миронова Экспериментальная сцена п/р А. Праудина.
Фото Ирины Тимофеевой Фото Дарьи Пичугиной
— С самого рождения в моей жизни присутствовал театр. Я проводила там вечера, ездила с бабушкой и мамой на гастроли. В театре работала вся семья. Бабушка — заведующей костюмерным цехом, тетя – гримером, мама — актрисой, папа Гена, отчим — актером. Какой у меня был замечательный отчим! Если б все родные отцы были такими, на земле воцарились бы мир и счастье!
Окончив 10 классов, я опять вернулась в Ленинград. Поступать. Конечно, в театральный. Курс набирал Леонид Федорович Макарьев. Не взял меня. Сказал: «Такую маленькую брать не будем». Велел приходить на следующий год. И не в институт, а через Моховую, в ТЮЗ (до 1962 года Ленинградский ТЮЗ располагался в нынешнем Учебном театре). Через год я стала «макарьевцем», поступив в студию при Ленинградском ТЮЗе.
Нас учили и пестовали потрясающие люди. Мы застали и самого отца-основателя первого в России театра для детей Александра Александровича Брянцева. Нашими педагогами были настоящие звезды: Григорий Наумович Каганов, актер и режиссер, восстановивший с нашим курсом того самого «Конька-Горбунка», визитную карточку ТЮЗа, Анатолий Самойлович Шведерский, Валентина Петровна Петрова, с которой мы так чудесно «сочиняли море», одновременно получая уроки сцендвижения и актерского мастерства. Наша студия была настоящей фабрикой, концерном. Мы впитывали все, как губки, слушали, открыв рот, смотрели, повторяли, бесконечно что-то придумывали. В 1962 году ТЮЗ возглавил Зиновий Яковлевич Корогодский (художественный руководитель ТЮЗа 1962-1986 гг), наш ЗеЯ. Он ввел нас, студийцев, практически во все спектакли. Это было золотое время… и наше, и ТЮЗа. Мы до сих пор этим живем, живем ТЕАТРОМ ВРЕМЕН КОРОГОДСКОГО. ЗеЯ смотрел практически каждый спектакль. А после спектакля были так называемые «пятиминутки». Он собирал всех актеров, указывал на ошибки и отчитывал. Мы печалились, конечно. Но, благодаря этим собраниям, спектакль жил. Оставался свежим что ли, не заезженным.
Корогодский настолько считал всех нас своими детьми, особенно курс, который вел, что вникал и внедрялся туда, куда, возможно, и не следовало. Это не работа была и не учеба, это была жизнь. И «прививка», сделанная нам всем однажды, тогда, помогает безошибочно отличать настоящее от подделки, работать для зрителя, а не для себя, видеть и уважать партнера… Если пойти против этого, просто ничего не получится.
Нам, «тюзовским детям», сейчас, в среднем, от 40 до 60. И мы немножко не похожи на остальных. В «боекомплекте» ленинградских детей времен ТЮЗа Корогодского есть особенные неосязаемые вещи, которые помогают не падать, любить, прощать, улыбаться трудностям, дорожить свободой и ценить жизнь. Маленькая грустинка, большая смешинка, замирающий вдох, ощущение полета и такой всеобъемлющей любви, что, кажется, ее можно потрогать. Нам так щедро дарили это, каждый раз отдавая себя, что запасов хватает по сей день, и хватит, надеюсь, на всю жизнь.
«Баба Шанель», поставленная Юрием Цуркану в театре Русской Антрепризы, подарила мне ВСТРЕЧУ. Я не видела Ирину Соколову 30 лет. Она не сильно изменилась. Чертики в глазах остались на месте. Озорная трогательная хулиганка. Разрушить такое даже годам не под силу. Кошка, Бэмби, Маленький Принц, Офелия, Тимми, Дюшка и еще много-много образов, сыгранных этой замечательной актрисой, ушли в прошлое, но удивительным образом остались в ней самой. И на сцену театра Антрепризы нет-нет да пролезали то грациозная Кошка, то наивный малыш Бэмби, то мудрый Маленький Принц. Какая богатая Сара Абрамовна получилась у Ирины Соколовой! Эта уникальная актриса ничего не растеряла! Бережно сохранила! Для нас и для тех, кому не посчастливилось родиться тогда… Я поймала ощущение детства – зал «полетел» на сцену. Маленькая фигурка, которая, по законам простого волшебства, с любого ряда видна, слышна и даже ощутима, опять, как 30 лет назад, предлагала вместе плакать, смеяться, решать важные задачи. Сара была сыграна блестяще и как-то очень по-человечески! Самый одинокий образ из поющей пятерки под названием «Наитие». Но именно над ее шутками зал смеется больше всего. Она и правда уморительна со своими стихами, кокосом, «Сарочка-солнышко», рассказами про поездку в Израиль и т.д. Она вроде как со всеми, в центре, но одна… Вся боль спрятана очень глубоко… выдают только глаза… иногда.
— Как у нас получилась именно такая «Баба Шанель», даже не могу сказать. Просто каждая актриса из нашей пятерки — настоящая звезда… планета, отдельная планета. Но при этом мы все вместе. Вместе потому, что обожаем то, что делаем; любим и уважаем партнера и зрителя. У меня потрясающие партнеры в этом спектакле. Очень разные. Живые. У каждого свое точное место. Нам хорошо и как-то легко работалось над этим спектаклем. И спасибо режиссеру — Юрию Цуркану, за глубину и точность того, что получилось. Пробовалось много актрис, кто-то не смог, кому-то не подошла роль, и так, постепенно выкристаллизовалась наша бригада, наш ансамбль «Наитие». Меня очень радует, что «Бабу Шанель» хорошо принимает не только зрелая публика, но и молодежь. Это важно.
Еще одна театральная площадка, где можно встретить народную артистку России Ирину Соколову — Театр-Фестиваль «Балтийский Дом». В спектакле «Два коктейля для двух старомодных чудаков» она играет в паре с замечательным Романом Громадским. Здесь Соколова даже ходит по-другому. И голову держит как-то иначе. И это не лицедейство. Просто сейчас её, Соколовой, нет вообще. Есть Люси Купер, которая нашла письмо своего сына, адресованное приюту для одиноких старух. Только на секунду в глазах мелькнет — «Какое предательство!», и тут же сменится бесконечной жалостью к собственному ребёнку, которому придется объявить матери, что она переезжает в приют. Тогда мать, спасая свое неразумное дитя, начинает рассказывать, как ей хочется оказаться в этом приюте. Найти там подруг-ровесниц, гулять сколько хочешь. Она стоит на авансцене. Малюсенькая. Сильнющая. И не играет вообще… Где-то далеко-далеко тихонько заплачет Маленький Принц, он много знает об одиночестве… Люси Купер опять спасла своего сына. Спасла и простила.
Финальная сцена на вокзале. Старики, прожив вместе более 50 лет, волей судьбы расстаются навсегда. Маленькая ОНА и огромный ОН. ОН много больше и много слабее. ОН плачет, ОНА — нет. Слова, как и слёзы в этой сцене, не имеют особого значения. ОНА теребит в руках его шарф, гладит, а потом, незаметно, чтоб никто не увидел, осторожно нюхает. Очень нужно запомнить, сохранить в памяти любимый запах. Заполнить им опустевший мир. Это сыграть невозможно. Соколова верна закону ТЮЗа — не перевоплощаться, а превращаться. Люси Купер так и не заплакала. Удержалась. За нее плакал зрительный зал.
— Для меня этот спектакль очень тёплый и какой-то пронзительный. Я его изнутри именно так ощущаю. Несмотря на «стариковскую» тему, зритель ходит и принимает очень хорошо. А иногда, бывает, в зале вдруг такая тишина… И думаешь, ну, всё, провал… И начинаешь немножко форсировать… Успокоиться бы… Да где там! Сомневаешься – а, может, что не так, может, не нравится, не поняли… не расслышали… А на поклонах, вдруг из зала — «браво», и сразу как-то отпускает. Значит, слава Богу, все получилось.
«Два старомодных коктейля для двух старомодных чудаков».
Театр-Фестиваль Балтийский дом. Фото Юрия Богатырева
В 86-м году ТЮЗ осиротел. Корогодского изгнали, лишив званий, наград и даже возможности преподавать. Все актеры, и ушедшие сразу, и пока оставшиеся, отчетливо понимали — то ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ закончилось. Борьба за возвращение ЗеЯ была обречена. Новым, приходящим, верилось уже совсем не так. Они были ДРУГИЕ.
Анатолий Аркадьевич Праудин пробыл на посту художественного руководителя ТЮЗа совсем недолго, успев поставить всего один спектакль, за который был окрещен диссидентом и снят с должности.
Именно за Анатолием Праудиным Ирина Соколова решилась уйти из родного театра; он просто оказался той же группы крови. Той, которая за жизнь и за свободу. И появилась, после увольнения его из ТЮЗа и долгой борьбы, «Экспериментальная Сцена» под руководством Анатолия Праудина. Родились на свет нестандартные, немножко странные, воздушные и живые, глубокие и подробные спектакли, в которых все происходило здесь и сейчас. Зритель оказался очень посвященным в процесс, это было для него, для каждого… Зал опять «полетел» на сцену. Тебя звали! Звали гулять, фантазировать, делать из ничего всё. Чудеса рождались из воздуха, придумывались одним и тут же подхватывались всеми.
Только посмотрев спектакль Анатолия Праудина «Дядя Ваня. Работа актера над ролью», я поняла, почему Серебряков (Юрий Елагин) — просто фейк, мыльный пузырь; что именно благодаря няне Марине (Ирина Соколова), единственной светлой личности, которая от большой любви «кормит всех лапшой» и «связывает» этих странных людей вместе, жизнь все еще не рухнула окончательно; как и откуда появилась Елена Андревна (Алла Еминцева), на что положил жизнь дядя Ваня (Сергей Андрейчук), бесконечно и с минимальным эффектом крутя свою динамо-машину; как не тонка очень «тонкая» маман (Анна Щетинина)… Бусинки наконец собрались в ожерелье. Каждый характер был показан настолько точно, что вдруг промелькнуло — я с ними давно знакома. Я их видела много раз, как соседей или даже коллег по работе.
«Экспериментальная сцена» — это такой театр, в котором все без исключения актеры во всех без исключения спектаклях работают потрясающе честно, тонко и здорово… А полутона и загадки режиссера, коих предостаточно, хочется рассматривать и разгадывать. На сцене всегда ансамбль, бригада. Так, наверное, выглядит настоящее сценическое братство.
— «Экспериментальная сцена» п/р А.А. Праудина открылась «Крокодилом» Корнея Чуковского. Это был очень светлый ёмкий спектакль и очень современный какой-то. Сказка, написанная сто лет назад, опять актуальна. Время идет по кругу…
Еще у нас есть замечательный «Царь Рjotr». О детстве Петра I, и как он потихонечку пришёл к власти, принося в жертву этой власти кусочки своей души.
Самое главное – все играется командой! Мы все вместе, мы работаем на одно. А когда это так, тогда… тогда это – счастье!
А еще настоящее счастье — живой партнер по сцене, которому все можно сказать глазами. Я смешливая. На сцене меня рассмешить ничего не стоит. И вот когда смотришь партнеру в глаза – ой, какой чертик там отзывается – это такой кайф, такая радость!
В «Последнем сроке» театра «Ковчег» Соколова появляется в образе деревенской старухи Миронихи, которая на протяжении всего спектакля ищет свою блудную корову. Смешная такая бабка, простая. И беда у нее какая-то простая. Подумаешь, корова потерялась. Вот у ее подруги, Анны (Галина Карелина), всё потерялось. И непонятно Анне, как тут умирать, если ты детям не нужна, точнее нужна, да не всем. Вот у Миронихи все просто — она никому не нужна. Вообще. И за единственную родную душу, корову, переживает, как за члена семьи. «Да пусть бы себе блудила, — говорит Мирониха. — лишь бы жива. Вот хоть одним глазком бы глянуть». Мирониха смешная, в стоптанных мужских башмаках, окающая, в двух платках, непонятных одёжах да с очками на веревке, вместо дужек. И в этих ее «коровьих» переживаниях, серьёзность которых она пытается скрыть шутливой интонацией, столько всего… И характер, и судьба, и отношение к людям, и тихий, чтоб никого не ранить, но пронзительный стон одиночества… Ох, не бывает маленьких ролей!
— Поставила спектакль «Последний срок» ученица Корогодского Людмила Манонина. Не знаю даже, как она решилась на такое непростое дело. Возрастной размах актеров этого спектакля впечатляет — от 10 до 85! И они все замечательные. Коллектив получился какой-то очень свой, близкий и родной. Это чудо — ведь мы все не только из разных поколений, мы из разных театральных эпох. Я обожаю эту роль.
Она видела Брянцева и работала с Виктюком, она не побоялась объявить войну чиновникам, спасая честное имя Корогодского. Она смогла уйти из родного ТЮЗа, отработав там без малого 40 лет! Уйти почти в никуда, за режиссёром, которому просто поверила. Несметное богатство этой актрисы — около ста ролей, сыгранных на сцене ТЮЗа, более пятидесяти — в кино и на других театральных площадках. Ошеломляющий диапазон — от Офелии до Геббельса, от Бэмби до Камня, от Элеоноры до Ослика. Наверное, она, действительно, может все. Как подобрать слова, чтобы описать не просто замечательную актрису, а некое явление, первым свидетелем которого стал Ленинград 60- х. Каково это — больше полувека дарить любовь, дышать Театром, быть его неотъемлемой частью, его сердцем… Работать на нескольких площадках одновременно, помнить тонны текста и сотни мизансцен. И еще оставаться при этом мамой-бабушкой-прабабушкой. Видимо, чтобы все это поднять и нести, надо просто быть явлением по имени Ирина Соколова!
«Баба Шанель». Театр Русская Антреприза им. А.Миронова Фото Ирины Тимофеевой
Комментарии ()