Гость номера

Просмотров 7840

Мария Нарышкина: Чтобы делать добро, надо иметь много мужества

Мария Нарышкина: Чтобы делать добро, надо иметь много мужества

Автор
Наталья Нарышкина-Прокудина-Горская

Столетний юбилей отметит 2 января Мария Владимировна Нарышкина. История ее жизни, это история нескольких  эпох, на фоне которых происходили великие события. Несмотря на свой почтенный возраст и различные недуги, она очень современный и необыкновенно позитивный человек.

Тем не менее, чтобы не утомлять Марию Владимировну своими расспросами, мы попросили ее дочь — Наталию Андреевну Нарышкину-Прокудину-Горскую рассказать о своей маме.

Ирина Малёнкина

СПРАВКА

Наталья Андреевна Нарышкина­Прокудина­Горская ­
доктор искусствоведения, профессор, академик Академии гуманитарных наук, академик Академии истории культуры, Почётный работник высшего образования РФ.

Самая хорошая на свете…

О своей маме могу сказать народной притчей: маленькая девочка потерялась и горько плакала. «Мы найдем твою маму, — утешали ее, — только скажи, какая она». «Самая хорошая на свете», — ответила девочка.

Моя бабушка, — Мария Петровна Прокудина-Горская, урожденная Пушкова, — окончила Хирургические курсы при Общине Святой Евгении и отправилась сестрой милосердия в Маньчжурию на фронт Русско-японской войны 1904-1905 гг. 

Мой дедушка, Владимир Михайлович Прокудин-Горский, когда пошел на фронт Первой мировой войны, отдал свой дом в усадьбе «Отрадное» в Орле под лазарет для раненых. О его храбрости ходили легенды, он был стремительным в бою, сдержанным в общении и нежным к «двум своим Машенькам» – жене и дочке (моей маме).

 Дядя Сележа

Прокудины-Горские вели свой род с 1380 года, состояли в дружбе с Дмитрием Донским, в родстве с Рюриковичами. Мужчины всех поколений этого рода на протяжении столетий всегда «были на коне»: служили в конных войсках кавалергардами, кавалеристами, кирасирами, почитая за честь отдать жизнь за  свое Отечество. 

Не военным в этом старинном дворянском роде был только один человек – старший брат маминого отца – Сергей Михайлович Прокудин-Горский, ученый. В самом начале ХХ века он изобрел цветную фотографию. Его имя пользуется сейчас  мировой известностью.

Сфотографировал он и свою маленькую племянницу Машеньку Прокудину-Горскую – мою маму, которая была «отчаянной головой»: не боялась  кормить с ладошки лошадей и даже «сидеть в седле», если ее держал папа.

«Мой дядя Сележа», — так называла Сергея Михайловича моя мама. Она, самая маленькая в большой и дружной семье Прокудиных-Горских, многое помнит из жизни в «Отрадном» потому, что там у нее были папа и мама – море счастья и любви, какое только может исходить от любящих родителей.

Ей нравилось смотреть, как «дядя Сележа» вынимал из ящичков «стеклышки» (негативы. – Н.Н.) и делал из них цветные «картинки на стене».  «Ты здесь был?» — спрашивала она папу. – «Нет, здесь не был». – «А дядя Сележа был?» — «Ты же видишь картинку, значит, был». У Машеньки сложилось твердое убеждение: надо быть «во всех картинках», ее огорчало, что папа был «не во всех».

Утешал общий глас семьи: «Сколько  ездил Сергей, не ездил никто в мире». Действительно, он объездил и обошел всю Россию, сделал несколько тысяч фотографий, создал ее обширную историко-видовую панораму.

Еще одной их общей игрой с Сергеем Михайловичем  был «синематограф». Свою первую «фильму» Сергей Михайлович показал в Императорском Русском Техническом Обществе в 1911 году, его не удовлетворило тогда качество, и он продолжал работать. Они залезали с Машенькой под стол и оттуда наводили на стену проекции. Машенька подавала ему разные предметы; поднимала над столом ручку, как он просил; но главное и любимое для нее было подражать голосам зверей:  мяукать, подвывать, пищать и даже визжать. Их «кино» не было «немым».

 Гражданская война

А потом стали приходить чужие люди, чтобы их дом «экспроприировать».

Мария Петровна (моя бабушка) вместе с малолетней дочкой (моей мамой) была вынуждена срочно покинуть «Отрадное». Она поехала в Новороссийск, где стала работать сестрой милосердия в лазарете, в котором лежали и «красные» и «белые». Мама до сих пор помнит беленые стены лазарета и больничный двор, куда ей иногда разрешалось выходить погулять. История «дворянского гнезда» оборвалась, ребенка окунули в самое пекло Гражданской войны.

Конец получился трагическим. В лазарет с шашками наголо ворвалась одна из банд, во множестве бесчинствовавших в 1920-е годы: «Рубать тифозных!». Мария Петровна   встала в дверях: «Туда нельзя. Там раненые!». Сверкнула шашка, и Машенькиной мамочки, ласковой, худенькой, в белой косыночке с красным крестиком, — не стало.

Дом в «Отрадном» оказался сожженным. Пропал без вести и мой дедушка — Владимир Михайлович. Маленькую Машеньку спасла от сиротства родная тетя — Пелагея Петровна Пушкова, в замужестве Нарышкина. Она удочерила ее, дала свою фамилию и посвятила ей всю свою жизнь.

 Замужество

В 1939 году мама окончила исторический факультет Ленинградского университета. Студенткой водила экскурсии в Гатчинском дворце-музее, где познакомилась со своим будущим мужем, моим отцом – Андреем Валентиновичем Помарнацким, который был старше ее на 13 лет.

Он блистал эрудицией и влюбленностью в старину, его мама до 1917 года была фрейлиной вдовствующей императрицы в Гатчинском дворце и хранила множество легенд и тайн царского дома. Это зачаровывало. Но пугала его властность, резкость, неумение считаться с чем-либо и с кем-либо, кроме самого себя. Он даже как будто щеголял «неудобоваримостью»  своего характера, как проявлением некоей «особости».

Мои родители разошлись, когда я была еще маленькой. Они оказались не просто разными людьми, а абсолютно чужими. Понятие своей «избранности», высокомерие и даже  грубость ко всем «неизбранным», что считал для себя нормой мой отец, было глубоко чуждо традициям Прокудиных-Горских.

Но тогда они любили друг друга. А 31 мая 1940 года родилась я.

 Великая Отечественная

Через год после моего рождения началась война.

Мама сразу же приняла участие в спасении художественных сокровищ Гатчинского дворца. Ездила из Ленинграда и, не разгибаясь, вместе с сотрудниками Гатчинского музея, обертывала в бумагу и укладывала в коробки и коробочки тысячи царских «безделушек» — шедевров мирового декоративно-прикладного искусства: табакерки, пудреницы, веера, изделия из фарфора и т.д. Картины вынимали из рам и накатывали на вал; скульптуры одевали в мешки и  зарывали в дворцовом парке.

Отец ушел на фронт, а годовалая я, мама и бабушка – Пелагея Петровна Нарышкина — были эвакуированы.

В эвакуации мама работала в госпитале. Сердце разрывалось, когда она видела, каких искалеченных людей привозят, и какое терпение, мужество и самоотвержение они проявляют. Нога расплющена с сапогом, а солдат говорит ей: «Снимай, сестрица, может кому пригодится, меня не жалей, я потерплю».

Растила меня  мама одна: спасала от бомбежек, прижимая к себе тельце двухлетнего ребенка, висевшего у нее на руках как тряпка. Спасала в годы войны и в послевоенные неустроенные годы. Ей хотелось, чтобы в моей жизни состоялись все мечты и возможности. А если для этого ей бы пришлось разрезать себя на мелкие кусочки, она и тогда бы также ласково, как всегда, смотрела на меня и подбадривающе улыбалась.

 Возвращение

Мы вернулись в Ленинград сразу же после снятия  блокады по вызову Архивного управления. В небе еще висели аэростаты. Наша комнатка на 7 этаже в коммунальной квартире была совсем пустой, с выломанным окном и дверью, все пошло «на обогрев» лютыми блокадными зимами, на стенах был иней.

Соседи сразу же притащили нам нашу сохранившуюся походную железную кровать-сороконожку, на которой когда-то спала мамина мама — Мария Петровна еще в Русско-японскую войну, а теперь у соседей на ней спал вернувшийся с фронта их старший сын. Они же помогли нам установить посередине комнаты железную печурку.

На полу всегда кто-нибудь спал из маминых подруг, возвращавшихся в Ленинград. Жил у нас и мальчик Лодя (Володя), которого мы нашли на вокзале: дом, где он жил с бабушкой, разбомбили.

 Гость из «Большого дома»

Маму назначили заведующей архивным отделом, занимавшимся поиском чертежей, по которым  в 1944 году начали восстанавливать Ленинград. В выходные дни все вместе мы ходили разбирать разрушенные здания, расчищать завалы, открывать пространство для строительства нового, мирного города; это было общей для всех прекрасной мечтой.

Но вскоре в нашем доме стало происходить нечто непонятное и страшное: «пришли за мамой». Она никогда ничего не рассказывала об этом, и сейчас не может говорить. Приходил из «Большого дома» один и тот же человек. У него как будто не было лица – только бледное пятно под велюровой шляпой. Как только он появлялся, мама молча надевала ватник и уходила с ним.

Каждый раз мы прощались с ней навсегда. Мама сказала, чтобы ни случилось, я должна знать, что она всегда была и осталась до последнего честным человеком.  Длилось это долго. Как-то раз мама остановилась в дверях и шагнула ко мне: «Наташик, мой родной! Я тебя и из могилы любить буду!»    

С работы мама должна была уволиться. Она готова была идти в уборщицы, дворники, но ее никуда не брали…

Но однажды пришел другой следователь. Это был конец 1953 года. Больше маму не вызывали в «Большой дом».

 Писательница

Когда я пошла в школу, мама начала писать  рассказы и книги для детей, стала детской писательницей. Ее книга о физиологе Иване Петровиче Павлове вышла на нескольких языках мира. Книга «Вавка»  (имя главной героини, шестиклассницы Валентины – Вавки)  тоже очень нравилась ребятам. Мама получала много приглашений в школы и детские библиотеки. Одна из юных читательниц даже вышила улыбающуюся физиономию неугомонной Вавки.

Как-то раз нам позвонила учительница и пригласила маму на встречу со школьниками, договорились о встрече. Но мама заболела, и очень беспокоилась, что она не придет, а дети будут ждать. Она послала им телеграмму:

Дорогие ребята!

Придти к вам, как обещала, не смогу, — заболела.

Как только поправлюсь, 
сразу же  встретимся.

Всего Вам самого доброго

С уважением

Мария Нарышкина.

Это «взрослая телеграмма» очень понравилась детям. Каждый из них, приходя домой, с гордостью заявлял:

– Сегодня писательница прислала мне телеграмму!

Когда мама поправилась, но ехать на встречу еще не могла, мы пригласили ребят к нам.  Ровно в назначенный час, в 16.00 на лестнице послышались приглушенные голоса, шепот, шарканье ножек, звонок в дверь – и вот на пороге наш первый гость.

Маленький мальчик снимает с головы шапку ушанку и протягивает маме цветок: «Здравствуйте. Как Вы себя чувствуете?» А за ним девочка с тонюсенькими косичками и тоже с цветком: «Здравствуйте. Как Ваше здоровье?»

И так 40 раз… «Здравствуйте. Вы уже поправились?» «Здравствуйте. Как состояние Вашего здоровья?»…

Мама здоровалась с каждым и помогала раздеться. В комнате сели прямо на пол, на ковер. Разговор шел о том, что считали самым главным в жизни. «Я от него не побежал, но я его испугался», — признавался мальчик, низко опустив голову и ковыряя ладошку.

Затем маме предложили стать куратором Литературного объединения начинавших писателей при Доме детской книги. Из этого литературного объединения вышли такие известные писатели как Валерий Попов, Михаил Яснов, Владимир Арро, Иван Сабилло и многие другие. 

 Мамочка моя — творческая натура

Когда же настало время уйти на пенсию, мама записалась танцевать в группу «Кому за тридцать». Танцевала до 85 лет, получала призы и грамоты, и никто не догадывался о ее возрасте! Среди ее увлечений был и кружок лепки, в котором она работала над созданием  скульптурок из глины — литературных героев: «Стойкого оловянного солдатика», «Бегущую по волнам», «Даму с собачкой» и многих других. Эти маленькие, легко бьющиеся человечки до сих пор взирают на нас с полок шкафа, где мама для них сделала специальные декорации.

Еще маме нравилось лепить свистульки, и вскоре  весь наш дом заполнился свистящими лошадками, поросятами и львятами. Мы дарили их нашим гостям — детям.  А потом сделали по-другому: на новогоднюю ночь поместили эти свистульки в целлофановые мешочки, туда же открытку поздравительную, конфетку шоколадную; завязали бантики и разложили на скамейках заснеженного бульвара...

В морозную праздничную ночь люди вдруг обнаруживали «новогодние подарки», развязывали их, свистели и смеялись.      

Еще ей нравилось писать масляными красками, а свои «самодеятельные» пейзажи дарила мне с трогательными надписями на обратной стороне холста или картона.

Я не перестаю благодарить маму за эти драгоценные для меня подарки и за выработанное ею в моем детстве отношение к творчеству, как к каждодневному труду и великому счастью. 

 Мама – самый верный, все понимающий друг  

Когда я вечером подхожу к ней, она спрашивает меня: «Как ты, доченька, день прожила, успела что-нибудь хорошее людям сделать?» — «Чтобы делать добро, надо иметь много мужества, -  говорит  мама, — нельзя раскисать, опускать руки».    

И она не раскисает, диктует мне воспоминания о людях, с которыми ей приходилось встречаться на протяжении жизни, – «о добрых людях забыть — большой грех». О своих родных Прокудиных-Горских, которых она потеряла в 1920 году. И о своем любимом «дяде Сележе» — талантливом изобретателе Сергее Михайловиче Прокудине-Горском. Только через 85 лет мою маму разыскали его внуки, которые сейчас живут  в Париже.

Вот уже несколько лет, как мама прикована к постели, с трудом удается ее посадить в кровати. Но однажды после того, как ее «отпустил» очередной мучительный приступ боли, она сказала мне, что чувствует себя счастливой, потому что вновь обрела своих родных.   

  1. Мамина мама, Мария Петровна Прокудина-Горская, урождённая Пушкова. Фотографировал С.М.Прокудин-Горский.
  2. Мамин папа, мой дедушка. Владимир Михайлович Прокудин-Горский. Фотографировал С.М.Прокудин-Горский.
  3. Сергей Михайлович Прокудин-Горский, выдающийся русский учёный, изобретатель цветной фотографии. Брат маминого папы, её любимый «Дядя Селёжа».
  4. Моя мамочка «Машенька Прокудина-Горская», Мария Владимировна Нарышкина, урождённая Прокудина-Горская. Фотографировал С.М.Прокудин-Горский.
  5. Мамина мама — Мария Петровна Пушкова, в замужестве Прокудина-Горская, сестра милосердия на фронте Русско-японской войны.
  6. Пелагея Петровна Пушкова, в замужестве Нарышкина, с мужем Леонидом Никитичем Нарышкиным. Когда Машенька Прокудина-Горская потеряла родителей, Пелагея Петровна, — сестра Марии Петровны,  — удочерила её, дала ей свою фамилию и всю жизнь. Я её всегда называла «моя дорогая бабушка».
  7. Моя мамочка в 2014 году, её навещают молодые родственники из Парижа.
+6

Комментарии ()

  1. маргарита клестова 14 января 2021, 17:01 # 0
    Уважаемая Наталья Андреевна! Спасибо вам за историю жизни вашей мамочки. Многое из того, что написано, я конечно не знала. Моя двоюродная сестра Мария Ивановна Водопьянова дружила, может быть просто была хорошо знакома с вашей мамой. Мы приходили к вам в гости на первую линию ВО в вашу квартиру. Моя дочка с удовольствием забиралась на маленькое спальное место, устроенное над ванной комнатой. Мария Владимировна в то время уже увлеклась танцами и нам продемонстрировала испанский танец. Ваша мамочка очень светлый человек и это ощущение радости от общения с ней и вами меня не оставляет до сих пор.
    Если я не ошибаюсь, то Мария Владимировна уехала в Москву и фотография 2014 года сделана в Питере или в Москве..? Наталья Андреевна! Пожалуйста, напишите мне, если вам не трудно, и передайте привет вашей мамочке.
    Заранее благодарю вас, Маргарита Ивановна Клестова. Мой телефон +7(921) 759-19-72

    Другие статьи